Не корешите белых чигирей !

[Бучнев Олег]

«Прикорешить» — сменить пограничный наряд с опозданием
На заснеженном берегу протоки оглушительно лопаются от трескучего мороза ветки. Каждый раз, как выстрел, который в обжигающем, разрежённом от стужи воздухе разносится невероятно далеко. Вот опять щёлкнуло… Наверное, даже в селе за системой слышно. Да что им, счастливым колхозникам, до этих стреляющих веток. Дрыхнут в своих тёплых домах и горя не знают! А ты уже шесть часов мотаешься в ночи по участку границы. Потому что ты — чигирь, а вид твоего наряда как раз и называется «часовой на участке границы», а если коротко, то ЧГ. Ты, конечно, не один, с тобой ещё двое страдальцев и одна собака по кличке Туман. Она больше всех страдает, несмотря на шерсть. Специальные вязаные носки собаки таскать не желают ни в какую! Стаскивают моментально. А теперь Туман поскуливает тихонько и пытается на ходу поочерёдно поджимать лапы. Бедный!

А мы облачены в белые масккостюмы, под которыми три слоя тёплой служебной одежды. Поднятые воротники курток застёгнуты под самыми глазами и покрыты жёстким куржаком. Ноги, обёрнутые в тройные же зимние портянки, млеют в валенках. Вообще-то, млеют они, когда довольно быстро идёшь по тропе. А как только остановишься передохнуть чуток, так почти сразу дубеть начинают. Мороз-то за сорок! Да ещё с ветром! Да ещё влажность, чёрт её дери!

Тончайшая нить «Кристалла» едва видна в бесстрастном холодном свете ночного светила, мертвенно блестит твёрдый глянец снежного наста по обе стороны от тропы. Одна отрада: мы уже возвращаемся. Вот сейчас отмахаем последние метров шестьсот правого фланга участка ЧГ и подтянемся на центр, где и будем ждать смены. Конечно, сменяться положено на месте. То бишь там, где тебя застанет новый наряд. Но обычно все стараются так рассчитать, чтобы место смены в нужный момент оказалось аккурат напротив ворот в системе, откуда выйдут свеженькие, тёпленькие, бодренькие и сытенькие следующие чигири.

Мы на центре. Смертельно не хочется снимать рукавицу. Но иначе не вынуть из брезентового чехла микротелефонную трубку, не размотать неподатливый шнур и не засандалить штекер в линейное гнездо связи. Ибо намокшие поначалу от вспотевших рук овчинные рукавицы теперь задубели от мороза и скрючились так, будто кто-то двинул им под дых. Внутри-то влажно, а снаружи немилосердный колотун... Штекер в гнезде, быстро тискаю тангенту трубки, глядя, как от моей руки густо валит пар. В трубке глухо отзывается голос дежурного по заставе. Привычно выпаливаю в одно слово:

— Этоявсёнормальновремя?

— Три тридцать пять, — лениво откликается из такой светлой, такой далёкой и неслыханно тёплой дежурки Саня Тюрин. Он знает, что я сейчас спрошу. И я спрашиваю с неистребимой надеждой:

— Ну что, вышли?
— Не-а… Приказа ждут.
— Как ждут?! Да они же нас уже на пять минут корешат!
— А чё я сделаю? Начальник не встаёт на приказ!
— Так буди, ё-моё!
— Да я и так через каждую минуту к нему хожу! Короче… Будут выхо-дить, я тебе звякну. Ты ж на центре?
— Ну!
— Ну, жди…

Смена не состоялась. Однако возвращаться на участок нет смысла. И всё же он не остаётся без присмотра. Шест с сигнальными фонарями от прибора «Кристалл» вынесен у нас на крышу дота, который приметно горбатится в самом начале левого фланга под толстым слоем снега. Да отсюда даже «кристальный» зуммер будет слышен. Так что в случае чего метнёмся хоть налево, хоть направо…

— Рафа, — сурово говорю младшему наряда Рафаэлю Зайнуллину — вожатому Тумана, — ты на «Кристалл» поглядывай…
— Я поглядываю… Чё, сильно корешат?
— Не вышли ещё.

Маслов — мой второй младший — громко вздыхает, но молчит. Мосол, он вообще молчаливый, но толковый, как и Рафа. Я с ними люблю в наряды ходить. У нас полная совместимость потому что... Топчемся в плотной тени густого и высокого заснеженного куста боярышника, снег под валенками визжит, несчастный Тумашка трясётся и тоненько поскуливает. Зайнуллин наклоняется к псу и начинает энергично тереть ему бока. Туман умудряется благодарно лизнуть хозяина в самый кончик носа. Обмороженного, по-моему…

— Рафа, потри нос. Ты его, кажись, приморозил…

Как назло, ни у кого нет ни одной сигареты. Так бывает. Как-то разом у всех кончилось то, что родители из дому присылали. И автолавки давно не было. И даже в селе ничего нет. Как так может быть?! Уши пухнут, службу тащишь, а тебе даже не… И тут из моей неотключенной трубки вырывается радостный «колокольчик» — короткий, резкий звук, слышный сейчас и в Китае, наверное. Весь внимание!

— Ну, радуйтесь, — добродушно бухтит Тюрин, — вышли…

Голос у него такой, будто вот только что он нам — от себя лично!— сделал богатый, вожделенный подарок. Собственно, так оно и есть, по сути.

Смена подваливает бодрячком. Мы им, конечно, высказываем, но не очень уж сильно. Хотя двадцать минут — это не хило в такой-то мороз! Просто мы знаем, как это происходит иногда. И, вполне возможно, уже завтра-послезавтра мы и сами кого-нибудь невольно прикорешим. Так оно и выходит.

…Подпираем стены в дежурке. Полностью одеты и снаряжены. Ждём, когда из канцелярии придёт замполит заставы, чтобы поставить приказ. Пока что он дремлет на узкой солдатской койке, втиснутой в крохотное помещение. Дверь в канцелярию открыта, и нам отлично слышно то, что я уже слышал миллион раз за полтора года службы.

Тюрин:
— Товарищ старший лейтенант! Пограничный наряд в составе…
Шумилов:
— А?
— Надо приказ ставить…
— А? Щас… Щас… Уже встаю… Иди пока…
Через две минуты:
— Товарищ старший лейтенант! Тарьщ сташант… Та ста ша, на приказ! — Шурик так замусолил эти слова, что они у него выговариваются уже в сильно… хм… сокращённом виде.
— А?! Что?
— Товарищ старший лейтенант! Пограничный наряд в составе…
— А-а… Ладно, Тюрин, хорошо, уже иду…

Шумилову чрезвычайно трудно отлепиться от подушки. Весь день он ездил с нами на сработки сигнальной системы. А она постаралась, зараза! Пять сработок за день, а фланги не такие уж маленькие. Накатались, в общем. А потом Шумилов проводил боевой расчёт, заполнял служебные книги, отправлял и встречал наряды, проводил отбой и в перерывах между этими мероприятиями делал множество разных других неотложных дел. (А на заставе других и нет.) Потом прилёг. И через каждые сорок минут—час то ставил приказ очередному уходящему на границу наряду, то принимал доклад от очередного вернувшегося. Такова уж доля ответственного офицера. Да что там… Такова доля заставского офицера в любой день. Не завидую ни черта, если уж совсем честно!

Замполит появляется, наконец, в канцелярии. Заспанный, с помятым ли-цом и бесконечно усталыми глазами. Он становится напротив, я докладываю:

— Товарищ старший лейтенант! Пограничный наряд в составе… для получения приказа на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик прибыл.
— Службу нести можете?
— Так точно!

Шумилов ставит приказ скороговоркой, чуть покачиваясь с пятки на носок и обратно. Посторонний человек не понял бы ровным счётом ничего, но замполит знает, что мы «старые воины — опытные воины», а потому своё неизменное «Ввопррросы?!» он выпаливает на автомате, вовсе не ожидая от нас ничего, кроме столь же неизменного:

— Вопросов нет, приказ ясен. Есть выступить на охрану государственной границы…

Ну и так далее. Между прочим, пока я тарабаню свой текст, скашиваю глаза на висящие в дежурке часы. Семь минут назад мы должны были выйти. Сейчас ещё к «заряжалке» почапаем. Пока зарядим оружие, пока до системы дойдём, пока дежурный связист откроет ворота… Ну что, тоже минут на двадцать несчастных чигирей прикорешим. А куда деваться?

Заиндевелые чигири вяло бухтят на нас, мы столь же вяло отбрехиваемся. Только их теперь ждут дополнительный паёк и сон, а нас — смотри выше… А вообще-то все понимают — это объективно. Обижаются лишь в том случае, если корешат субъективно. Например, когда наряд, по мнению офицера, не готов к несению службы — плохо знает инструкцию, неправильно или не полностью экипирован, опоздал на постановку приказа и т.д. В любом подобном случае виноват не офицер, а старший наряда: не обеспечил, не научил, не поторопил.
Словом, мужики, не корешите белых чигирей. Особенно, когда это в ва-шей власти. И, кстати, это ведь не только службы касается, но и жизни. Разве не так?

[Attikos]

Спасибо, Олег. ЧГ не простой наряд, можно сказать - на выносливость. Я так понял ЧГ был не очень далеко от заставы. У нас, как правило, на правом на стыке с соседями и на подступах к заставе, но это тоже не близко (км 3-4). Морозов под 40 не было, так градусов 15 максимум, но влажность и ветра постоянные. На правом обычно 2 смены было, а на подступах одна. С правого бывало, что и обратно ночным дозором до ПЗ шли, но летом. Прикинь, смена на машине приезжает, а тебе обратно 6км пешком идти. Я разок решил сократить время (тоже позже сменили), ну и половину пути на машине обратно проехал. Получил дюлей по полной программе от начальника, он на проверку по тылу ушел, а ДЗ ничего и не знал. Ходил один со своей собакой.

[Витя-кусок]

Да УЖ-Ж! Мороз! У нас в таком случае было проще.Приказ выдавал дежурный по заставе.Ну это ночью.Офицеры расслаблялись.Хотя и бывало, сам отправлял утром дозоры или поисковые группы.Так,что со сменой никогда задержек не было.

[Поэт]

Бучнев Олег, спасибо отличный рассказ.

[Николай Каменский]

Да вспомнились эти моменты когда был дежурным по заставе.
Зам бой у нас любил давануть...Я его будил, ДС по телефону звонил, наряды перед дверями ногами топали.....Бесполезняк..
А с границы также вопли шли....Чего вы нас морите!!!!!!!!

[Chief]

Блин... отлично... здорово написано. И про наряды и про дежурного офицера. Молодец!

[Бучнев Олег]

Легко писать, когда ничего придумывать не надо. Просто вспоминаешь, как было, вот и всё. Спасибо!

[Бучнев Олег]

Сообщение от Attikos

Спасибо, Олег. ЧГ не простой наряд, можно сказать - на выносливость. Я так понял ЧГ был не очень далеко от заставы. У нас, как правило, на правом на стыке с соседями и на подступах к заставе, но это тоже не близко (км 3-4). Морозов под 40 не было, так градусов 15 максимум, но влажность и ветра постоянные. На правом обычно 2 смены было, а на подступах одна. С правого бывало, что и обратно ночным дозором до ПЗ шли, но летом. Прикинь, смена на машине приезжает, а тебе обратно 6км пешком идти. Я разок решил сократить время (тоже позже сменили), ну и половину пути на машине обратно проехал. Получил дюлей по полной программе от начальника, он на проверку по тылу ушел, а ДЗ ничего и не знал. Ходил один со своей собакой.

Да, у нас ЧГ был прямо под заставой. А она на берегу Амура. Так что рядом. Крайне редко - по оперативной необходимости - чигирили, прикрывая стыки. Такой полу-ЧГ, полу-секрет - что-то среднее. А от начальства тоже доводилось получать. За дурость собственную.

[ст.лейтенант Орленко]

Честный рассказ все так и было.

[ст.лейтенант Орленко]

Сообщение от Attikos

Морозов под 40 не было, так

Сравниваю Посьет и Дальнереченск- на берегах Уссури зима суровей.