Блокада

[Беляев Сергей Николаевич]

Этот рассказ был написан в 1977 году под впечатлением от услышанного. Долгое время я считал его утраченным, но недавно разбирая коробку со своими вещами переданную мне родственниками, я обнаружил его среди студенческих тетрадей и старых блокнотов. 27 января 2019 года отмечается 75 лет со дня полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. Я преклоняюсь перед теми, кто выстоял, отстоял Ленинград и кто во всех тяжелейших и даже безнадёжных ситуациях оставался Человеком.

Рассказ Человека

Его можно уже назвать стариком. Давно уже на пенсии, но всё ещё продолжает работать на заводе. Не может без работы. Очень устаёт. Вот и сейчас только, что пришёл с работы. Устал. Чёрными от въевшейся металлической пыли пальцами разминает папиросу. Чиркает спичкой. Делает затяжку, потом вторую и неожиданно начинает рассказывать

- Вот ты говоришь, что об этом всё написано. Нет. Вот послушай. Зимой в январе морозяки под сорок, а я шесть километров полз и думаешь, хоть одна собака помогла. Нет. Никто. Тогда все хотели, чтоб им кто-нибудь помог.

Я не очень-то понимал его, но он не обращал на это внимание и продолжал

- Нет, почему же были и здоровые. Думаешь, все голодали. Находились подлецы, которые наживались на других. Одним война горе, другие свою жизнь устраивают получше. Вот часы золотые с браслетом скупали за булку хлеба и полкило масла.

И тут я понял, он говорил о блокаде

- Я кое-что продал, чтобы выжить. Я знал, что деньги нужны будут. Вот значит поехали мы через Ладогу, и когда до станции оставалось всего ничего – три километра, рессора у машины лопнула. Шофёр говорит, что дальше нас не повезёт, вылезайте мол. Я с ребятами ехал: Гришка матрос вроде тебя мальчишка, так у него чашечки обоих ног перебиты ходить не может, Колюнька пятнадцатилетний племянник тоже больной. Я сам инвалид. Как с кузова слезать. Шофёр свалил нас с машины прямо головой в снег. Лежим на снегу. Военные машины идут, я махал ни одна не остановилась. Тогда я выполз на дорогу всё равно подыхать, пусть к чёрту раздавят. Колюнька тоже лежит рядом со мной. Остановился один, говорю ему: «Довези до станции». «А деньги у тебя есть?», - спрашивает тот. «Семьсот рублей у меня. Хватит!?» «Ну, полезай в машину». «Как, - говорю, - не могу. Отнеси меня». Закинул он нас всех в кузов. Довёз до станции я и отдал ему эти семьсот рублей. Вот.

Он опять зажег потухшую папиросу, глубоко затянулся и замолчал. Не знаю, о чём он думал, а я думал о том шофёре, который за семьсот рублей подвёз трёх больных измученных людей. Откуда берутся такие люди. Откуда?

- Вот ты говоришь большие люди. Послушай. Нас инвалидов офицер один сопровождал на поезде. Так вот получил он на 22 человека продуктов, а сам смылся куда-то, у меня три дня крошки потом во рту не было. Какой подлец… Гришка в вагоне умирал. Ну, знаешь, как умирают. Я ему дам ложку воды он и оживает. Рядом ехал один, с женой. Всё у них есть и колбаса, и ветчина, и масло, и булка белая. Я подошёл к ним и говорю: «Дайте крошку. Не мне, мне ничего не надо, вот парню. Умирает». Так думаешь, дал? Куда там, такой шум поднял, что только держись. А к Жигарево подъехали, стоят на станции девчонки человек пятнадцать все изорванные, худые, грязные такие. Куда они ехали не знаю. Я говорю: «Давайте их к себе посадим», так один подполковник говорит: «Куда эта дрянь нам». Я подскочил к нему и заорал: «Ах ты, подлец такой, гад! Я тебе сейчас все костыли переломаю. Бейте его ребята за это». Подползли мы с Колюнькой кое-как открыли им. «Заползайте мои миленькие», - говорю… Да не все голодно жили. Вот ком. состав представляешь в карты играл. Война, а они в карты. Наиграют в карты тысяч двести. Целую гору денег, а потом на рынок идут. На рынке тогда всё было. Накупят всего и водки, и давай дальше играть. Вот… В больницу я попал, вместе с братом лежал. Так раз утром пришёл к нему в палату, у них там человек двадцать лежало. Все мёртвые, только один в живых остался. Трупы окоченели, замёрзли. Брат мой тоже уже окоченел, только грудь осталась тёплой. В коридор вышел темно холодно, сам еле живой по стенке иду, а вдоль стенок трупы замерзшие штабелями сложены. А я уже ничего не соображаю только одна мысль, что сегодня жив, а что завтра будет, кто его знает… На улицах трупы не убирались так и лежали зиму закоченелые. Находились прохвосты такие, вот придут у трупа мягкие места вырежут: ляжки там, щёки, ягодицы и студень варят. А потом продают его. До сих пор не могу забыть того мальчишку. Как-то весной снег уже начал таять пошёл я за водой. Подошёл я к мосточку, а он там лежит весь истерзанный, изрезанный такой. И ведь это люди сделали… Да, хлебнул я горюшка…

Он говорил, а я всё сидел и слушал его, и перед моими глазами встал Ленинград января 1942 года. Заснеженные улицы, разрушенные здания и трупы замёрзшие, и закоченелые штабелями сложенные как дрова во дворах. Живым было слишком трудно и непосильно вывозить мёртвых.

Я чувствовал, как комок подкатывался к горлу. А рядом работал телевизор и голос диктора с восхищением рассказывал о шедеврах Третьяковки. Я смотрел на прекрасные полотна, на гениальные творения русских художников, а мысли мои постоянно возвращались к услышанному рассказу. Я вышел на улицу, была прекрасная белая ленинградская ночь, но всюду спешили люди, у них были свои заботы, свои радости, успехи. И им не было дела до меня с моей жгучей тоской. Я вышел к Неве, вдыхая ночную прохладу и свежий воздух и подумал: мне 19 лет, что моё поколение знает о войне, обо всех тех ужасах, которые пережил Человек на войне. Умеем ли мы молодые ценить мир. Знаем ли мы, что это счастливейшее время – МИР. И ещё я подумал как хорошо, что сейчас мир.

[Бучнев Олег]

Завтра в Санкт-Петербурге будет отщёлкивать секунды ленинградский метроном. Завтра пройдут торжественно-траурные мероприятия. Завтра на Дворцовой площади состоится военный парад. Завтра город будет горько вспоминать блокаду и тех, кто погиб, выживая в городе, и тех, кто погиб, вырывая его из тисков вражеского окружения. И слушать тех, кто блокаду пережил. Детьми. Их совсем-совсем мало осталось. Завтра в городе будет праздник. Из тех, что со слезами на глазах.

[Беляев Сергей Николаевич]

Об этом нельзя забывать иначе зачем мы живём...

[astar]

Сообщение от Беляев Сергей Николаевич

Об этом нельзя забывать иначе зачем мы живём...

Страшно. Но вот это и есть та самая правда о войне.
Грустные мысли появляются. О том, как трудно было остаться Человеком в тех нечеловеческих условиях. О том, что в тех условиях проще было выжить подонкам.
Никак не могу вспомнить, у кого из писателей военных рассказов, давным давно, прочитал: "еще один трус дожил до победы... еще один подлец..."

[Беляев Сергей Николаевич]

А сколько хороших людей потеряла наша страна на той войне.

[astar]

Сообщение от Беляев Сергей Николаевич

А сколько хороших людей потеряла наша страна на той войне.

Очень жаль, что Ваш герой ни одного из них не вспомнил...