Белое платье на белом снегу...

[Мекящ]

Белое платье на белом снегу
Память – странная штука. Она способна окрасить даже самый светлый день в траурные тона. С тех пор как прошло 53 года, седьмое ноября для меня навсегда разделилось на «до» и «после». В тот день советский народ отмечал годовщину Октябрьской революции – праздник, наполненный гордостью и надеждой. Воздух в нашем поселке был густым и звонким: детский смех, хруст свежего снега под валенками, алые флажки, контрастирующие с белизной сугробов. Вся страна ликовала, а моё сердце разрывалось от предчувствия беды, которого я тогда ещё не осознавал.
Мою любимую, мою ласточку, звали... Но пусть её имя останется тайной, сокровенной, как молитва. Она была воплощением тихой радости, её смех мог растопить лёд в самой окаменевшей душе. Я выбрал её, и это был самый ясный и правильный выбор в моей жизни. Но у каждого света есть своя тень. Этой тенью была её сестра – женщина с необузданным, ревнивым сердцем, чья любовь давно переродилась в болезненную одержимость.
Она не могла смириться с нашим союзом. Ей казалось, что когда-то, в далёком прошлом, я должен был принадлежать ей. Эта мысль, как червь, точила её изнутри, ища выхода. И он нашёлся в тот роковой день.
Мы собрались в отпуск. Поездка должна была стать глотком свежего воздуха, временем, когда мы принадлежали бы только друг другу. Но сестра, словно тень, последовала за нами. Взяв отпуск одновременно, она приехала в тот же поселок, поселившись в том же доме, где царила наша маленькая вселенная.
И вот, седьмого ноября, под аккомпанемент всеобщего ликования, в нашем доме разразилась буря. Поводом стал отъезд, наш побег, который для неё был предательством. Ссора вспыхнула внезапно, как пожар в сухом лесу. Голоса звенели, выкрикивая старые обиды и несправедливые упрёки. Я до сих пор слышу этот пронзительный, истеричный голос её сестры: «Я его любила! Это ты всё у меня отняла!»
Что произошло дальше, отпечаталось в памяти кадром из немого кино. Ослеплённая ревностью, не помня себя от ярости, она с силой толкнула мою любимую. Та, не ожидавшая удара, потеряла равновесие и полетела назад. Раздался короткий, оглушающе-тупой звук. Голова... о чугунную батарею отопления.
Тишина.
Она не встала. Белое платье раскинулось на полу, и эта белизна вдруг стала страшной. Мир сузился до этой точки. Никаких криков, никакой суеты – только нарастающий ужас осознания. Закрытая черепно-мозговая травма. Тяжёлая. Несовместимая с жизнью. Врачи потом разводили руками – всё произошло мгновенно.
Так, в один миг, закончился праздник. Закончилась жизнь. Моя жизнь, какой я её знал. Всё советское пространство ликовало, а я стоял на коленях в тихой комнате, держа за руку ещё тёплое, но уже бездыханное тело самой дорогой женщины на земле.
Прошло 53 года. Я стар, мои волосы белы, как тот ноябрьский снег. Но боль не стареет. Она, как заноза, сидит в сердце. И каждый год, когда страна вспоминает о революции, я вспоминаю о своей личной катастрофе. О дне, когда ревность одного человека навсегда погасила свет в моей жизни.

[Цепятыч]

Искренне сочувствую, но надеюсь, что рассказана не совсем реальная история...

[akus44]

Сообщение от Мекящ

Закончилась жизнь. Моя жизнь

,,,я содрогнулся от ужаса сочувствия.Что тут скажешь.Я с тобою,ДРУГ ДОРОГОЙ.

[Голованов М.В.]

Сообщение от Мекящ

Она не могла смириться с нашим союзом. Ей казалось, что когда-то, в далёком прошлом, я должен был принадлежать ей. Эта мысль, как червь, точила её изнутри, ища выхода. И он нашёлся в тот роковой день.
Мы собрались в отпуск. Поездка должна была стать глотком свежего воздуха, временем, когда мы принадлежали бы только друг другу. Но сестра, словно тень, последовала за нами. Взяв отпуск одновременно, она приехала в тот же поселок, поселившись в том же доме, где царила наша маленькая вселенная.
И вот, седьмого ноября, под аккомпанемент всеобщего ликования, в нашем доме разразилась буря. Поводом стал отъезд, наш побег, который для неё был предательством. Ссора вспыхнула внезапно, как пожар в сухом лесу. Голоса звенели, выкрикивая старые обиды и несправедливые упрёки. Я до сих пор слышу этот пронзительный, истеричный голос её сестры: «Я его любила! Это ты всё у меня отняла!»

Вот тут и надо было взять эту сестренку под белы рученьки, крепко так взять и спокойно, но жёстко велеть ей убраться восвояси и не совать более нос в ваши личные отношения. Трагедии можно было избежать.

[Цепятыч]

Трагедии можно было избежать


Аха... А как же читатели?

[Голованов М.В.]

Сообщение от Цепятыч

Трагедии можно было избежать
Аха... А как же читатели?

Ну уж как-нибудь пережили бы ))